По трупам женщин к берлинскому медведю - пятое поколение китайских режиссеров
Кинематографическая традиция в Китае была прервана красным десятилетием Мао Цзэдуна - в 1967 году юные коммунисты, вооружившись цитатниками вождя, принялись публично избивать деятелей искусства и поджигать университеты. Киностудии быстро распустили сотрудников - те, кто не успел вовремя отмыться от культуры, были отправлены на перевоспитание в деревни. Возрождение китайского кино пришлось на ранние 80-е - в 1982 году юные выпускники Пекинской Академии Киноискусства амбициозно заявили, что будут делать "новое кино". Когда в 1988 году "Красный Гаолян" получил Золотого Медведя на Берлинском Фестивале, стало ясно, что молодые режиссеры выполнят обещание.
И хотя их было бы уместно назвать первой волной новой китайской кинематографии, в Поднебесной прижилось другое название - "пятое поколение режиссеров" - то есть, пятый выпуск Пекинской Академии Киноискусства, воздвигнувший на пустыре культурной революции каркас нового материкового кинематографа.
Женское лицо китайской трагедии
Чжан Имоу открыл эпоху дебютной работой "Красный Гаолян" - драмой об отважной крестьянке, волшебном гаоляновом вине и жестокости японцев, в военное время вырезавших целые деревни.
Чжан Имоу раскрывает национальную эстетику в изображении гаоляновых зарослей, где героиня прячется с носильщиком свадебного паланкина, в чудодейственном вине, льющемся из кувшина в чарку, в крови крестьян, которые упрямо и безуспешно сопротивляются унизительной диктатуре японских захватчиков.
Сюжет фильма меняет направление и динамику ровно посередине - когда чувственные картины скрытой в гаоляновых зарослях любви сменяются кровавой бойней на проселочной дороге. История крестьянки, сбежавшей с первым встречным за пару часов до свадьбы, и завоевавшей сердца односельчан волшебным гаоляновым вином, вплетается в национальную историю, где единственным финалом для героини становится жертва и смерть в борьбе с японцами, беспощадно уничтожающими китайский народ. И хотя крестьянское сопротивление в итоге спасет нацию от инфернальных захватчиков, гаоляновый Китай, затопленный кровью, канет в прошлое за одно военное десятилетие.
Второй фильм Чжан Имоу, где также играет его муза Гун Ли, рассказывает о традиционном семейном укладе аристократического дома. Это история о четырех женщинах, измученных борьбой за власть в четырех стенах, за статус и за любовь - не обязательно мужа, но хоть чью-то. Замедленное течение дня в красивых интерьерах старого дома отмеряет динамику развращения и неизбежного увядания, смерти конфуцианского уклада. В роли жертвы и символа заведенной в тупик китайской истории - снова женщина, на этот раз запертая в четырех стенах и доведенная до безумия жестоким абсурдом традиции.
Красный цвет, центральный в китайской эстетике, всегда доминирует в палитре Чжан Имоу - красный фонарь зажигают в покоях той жены, которую решил навестить муж, женщины носят красные шелковые халаты и снова пьют красный алкоголь - все ту же гаоляновую водку.
У китайской истории - женское лицо, у китайской женщины - красное платье, в чарке - красная водка, красный - это и кровь, и флаг, и цвет счастья. В восточной культуре женщина - символ витальности, ее насыщенное «иньской» силой тело может пройти через страдания, которые не выдержит мужчина, наполненный светлым и духовным ян. Герои революций, побед и завоеваний мужчины, а женщины – героини террора, голода и тягот века. Чжан Имоу одел красавицу Гун Ли в красный, и создал мощнейший образ китайской цивилизации – с пролитой кровью, умирающей культурой и знаменем революции.
Герои, императоры и Шекспир с плохой кассой
Второй полюс кинематографа "пятого поколения" - костюмированные фильмы в жанре исторического фэнтези, шаг навстречу массовому зрителю, который сделал каждый режиссер мощной плеяды. Среди заметных работ: "Герой" и "Дом летающих кинжалов" Чжан Имоу, "Клятва" Чэнь Кайге. Это масштабные полотна с летающими мастерами кунфу, пейзажами в эстетике китайской сказки, и сюжетами, построенными на центральных вопросах конфуцианской этики - человеколюбие и долг, исполнение воли неба руками убийцы, потеря правителем мандата неба.
Этот шаг может быть воспринят как попытка понравиться широкой публике, жаждущей блокбастеров, но на самом деле, это реализация заветной мечты каждого китайского режиссера - сделать фильм в жанре "уся" - "боевые искусства", возродить на экране дух классической китайской литературы (в крупных романах как раз это самое и происходит: царство Чу воюет с царством Вэй, убийца охотится за императором, наложницы готовят волшебные эликсиры, военный советник предает генерала, боевые сцены растягиваются на десяток страниц и кто-то определенно умудряется взлететь)
"Проклятие золотого цветка" - фильм, нелюбимый поклонниками нового китайского кино за голливудскую фактуру, в отличие от "Героя" и "Дома летающих кинжалов" разочаровал всех, а меж тем, эта работа - как раз идеальный образчик жанра, и на момент выхода - самый крупнобюджетный проект КНР. Это вольная интерпретация пьесы Цао Юя, действие которой из 20-го века перенесено в позднюю Тан. Император с сыном возвращаются из похода, и выясняют, что императрица спит с кронпринцем, сыном императора от первого брака, кронпринц спит с дочкой врача, а первая жена императора оказывается жива, и в свое время она повторно вышла замуж за врача, и родила ему дочь - стало быть, "дочь врача" - единоутробная сестра кронпринца, с которым она спит. Меж тем, император мстительно травит ядом императрицу, а та подбивает старшего сына на восстание. И очевидно, что если нравы императорской семьи пали так низко, то править Поднебесной этой династии осталось недолго.
Как так вышло, что мощная и хитросплетенная трагедия, насыщенная шекспировскими страстями, снятая талантливым режиссером с блестящими актерами на огромные деньги - стала для зрителя сплошным разочарованием? Лучшее предположение: во всем виноват Шекспир.
Эта проблема не лежит на поверхности - на первый взгляд фильм мало отличается от "Героя" и "Дома летающих кинжалов". Но соблазнительная эстетка китайской сказки отдает голливудской оберточностью, боевые сцены выглядят отдельными постановками, и все элементы с большим трудом склеиваются в единое полотно.
Пьеса, которую Чжан Имоу выбрал за основу, была написана в 30-е годы, когда новая драматургия еще только начинала формироваться, и авторы активно учились сочинять в ключе западной традиции. Если китайский социум первой половины 20-го века еще как-то раскрывается через западные литературные формы, то попытка применить эту же модель к миру императорского Китая обречена на провал. Зритель чувствует фальшь, фильм расползается по швам, и даже великолепные актеры не могут убедительно сыграть современную "западную" пьесу и, одновременно, трагедию танской династии - слишком далеки эти миры друг от друга.
Настоящий Китай - голодный Китай
Сколь привлекательна ни была бы картинка летающей Чжан Цзыи на фоне бамбуковых зарослей, самое сильное впечатление все равно оставляют фильмы про "настоящий", более близкий Китай, который для западного зрителя все же не менее экзотичен.
Самые мощные работы "пятого поколения" - про страну, минуту за минутой проживавшую свой страшный двадцатый век. Эти фильмы напрочь лишены лекционного историзма - "Прощай моя наложница" Чэнь Кайге, "Жить" Чжан Имоу - обе картины рассказывают трогательные личные истории людей из самых разных социальных слоев, истории, наполненные внутренними событиями, индивидуальностью героев. И тем не менее, оба фильма - об одном и том же моменте в истории страны. Работы "пятого поколения" - это рассказы о необыкновенных судьбах на фоне мясорубки века. Герои умудряются жить в пространстве, в котором и просто выжить - чудо. В этой фантастической витальности китайского народа, кажется, и сосредоточен самый пронзительный смысл нового китайского кинематографа.
Для Поднебесной двадцатый век оказался настолько кровавым, что перенесшей подобную встряску нации еще долго придется зализывать раны и лечить приобретенные неврозы - и никакой экономический прогресс не вытеснит из народной памяти ужас нескольких революций, японской резни, унижения перед захватчиками и маоистского террора. Осмысление искусством - проверенная терапия. У китайских режиссеров много живых тем, и много народной боли на руках, которая так и просится на экраны.
Метки: китай, rbnfqcrjt rbyj? x;fy bvje, центр китайской культуры, курсы китайского языка в санкт-петербурге, лекции по китайской культуре
